Военные поселения, в России, были устроены Александром I и представляли собою своеобразный реакционный опыт крупного политического и экономического значения, цель к-рого сводилась к укреплению основ крепостничества и самодержавия, а результат—к созданию худшего вида военнокрепостнического угнетения, по сравнению с к-рым обычное крепостное состояние крестьянина казалось более легким и счастливым.
Военные поселения
Толчок к возникновению воен. поселений дали Наполеоновские войны, участие в которых вызвало невиданное раньше напряжение воен. и хозяйств, средств государства, что заставило искать способ к удешевлению содержания армии. Первый опыт поселений был начат в 1810, но дело было остановлено войнами 1812—15 и возобновилось в широких размерах с 1816 —17. Все устройство было поручено графу Аракчееву (см.); он не был, как думали многие современники, инициатором поселений и даже в своей записке, поданной Александру в начале 1815, высказывался против их целесообразности, что не помешало ему затем использовать это начинание для усиления собственного значения и стать его рьяным исполнителем.
В состав поселян включали казенных крестьян, которые становились военными навсегда; военному режиму подчинялись и их семьи, а сыновья, пройдя с детства воен. школу, должны были заступать место отцов; таким образом должно было образоваться особое военно-земледельческое сословие, и система рекрутских наборов с течением времени должна была ликвидироваться. Главная социально-политическая цель всего предприятия заключалась в том, что Военные поселения должны были стать надежным орудием для борьбы с революционной опасностью, призрак которой пугал правительства и господствующие классы Европы в эпоху Священного Союза (см.).
Подчиненные военному режиму из поколения в поколение, военные поселяне должны были питать дух беспрекословного повиновения еще лучше, чем обыкновенные солдаты; военной дисциплине была подчинена вся их семейная жизнь; сыновья их с детства обучались военному строю, в школах они учили военный катехизис, при чем всегда наготове были «лозаны», шпицрутены и другие орудия истязания, которыми смиряли строптивых. Притом предполагалось, что, после первоначальных затрат на оборудование Военных поселений, хозяйство в них будет рационально поставлено и станет источником благоденствия для поселян.
В царских указах и грамотах по поводу устройства поселений в ярких красках изображалось будущее благоденствие поселян: солдат теперь не будет отрываться от семьи и обычных занятий, «будет иметь всегда свежую и здоровую пищу и др. удовольствия жизни», станет оседлым, приобретет собственность и т. д. Чрезвычайно интересно, что хозяйственно-организационная сторона дела нашла сочувственный отклик в проектах и записках, исходивших из влиятельных помещичьих кругов того времени. В делах департамента Военные поселения, а также в изданной литературе, есть ряд указании на то, что идея принудительно-коллективистской организации как основы рационализации хозяйства во многом совпала с экономо-политическими тенденциями крупных землевладельцев, стремившихся повысить доходность своих имений и усилить экспорт хлеба за границу.
На устройство Военных поселений тратились большие средства:
- для них осушали болота,
- рубили и корчевали леса под пашню,
- поселян снабжали инвентарем и скотом,
- старые крестьянские избы сносили и вместо них строили большие дома, так называемые «связи», рассчитанные на неск. семей.
Дома эти, выкрашенные в один цвет, вытягивались в прямую линию на одинаковом расстоянии друг от друга; сзади них ставились хозяйственные постройки, а спереди устраивалась широкая улица с бульваром. Внутренность домов- обставлялась нередко с претензией на изящество, на чугунных печных заслонках в новгородских поселениях были вылиты купидончики с венками на головах. Все должно было блистать чистотой, и унтерофицеры дважды в день обходили дома для наблюдения за порядком.
Таким путем в поселениях создавался вид казенного порядка и показного благополучия.
Однако, Военные поселения ни в какой мере не оправдали тех хозяйственных надежд, которые на них возлагались. Устройство их во многом велось бесхозяйственно: зачастую выбирались неподходящие места для поселков; для сложных работ по подготовке почвы, по постройкам и т. д. не хватало знающих руководителей; поселяне, занятые, помимо хозяйства, учениями, караулами и множеством побочных повинностей, не успевали выполнять свою работу; благодаря стеснительным военным порядкам, уничтожались подсобные промыслы и торговля. Наконец, несмотря на придирчивое вмешательство Аракчеева во все мелочи жизни поселений, в них легко возникали злоупотребления местных начальников, присваивавших часть хлеба, сдаваемого поселянами в общественные магазины, удерживавших причитавшиеся им деньги, при чем забитым поселянам было нелегко найти на них управу.
Полевые работы производились по команде капрала, и даже браки нередко совершались по предписаниям начальства, распределявшего женихов и невест. Даже офицеры тяготились службой в Военных поселениях и массами стремились переменить ее. Однако, Аракчеев и др. начальники умели блеснуть показной стороной дела и, конечно, принимали все меры к тому, чтобы не было жалоб. Несмотря на это, недовольство поселян все же прорывалось, и с самого начала устройства воен. поселений идут попытки избавиться от новой неволи.
Особенно сильное возмущение вспыхнуло летом 1819 в Чугуеве, центре Слободско-Украинских поселений; устройство поселений здесь особенно задевало богатых хуторян, терявших при новых порядках всякую хозяйственную самостоятельность; они и явились вожаками движения, собирая поселян на тайные сходки, давая деньги на составление прошений и на посылку делегатов; движение вылилось в дружный отказ поселян от всяких работ.
Арест свыше 2 т. чел., наказания шпицрутенами долго не могли сломить упорства восставших, скрепивших подписями и присягой решение бороться за уничтожение поселений. Вызваны были войска из других городов, и сам Аракчеев приехал руководить подавлением движения и расправой. 52 человека были на глазах остальных подвергнуты истязанию шпицрутенами (каждый должен был получить по 12 тыс. ударов, и 25 человек из них умерли), и только после этого остальные покорились. Аракчеев, донося об этом царю, писал: «Я не скрываю от вас, что несколько преступников, самых злых, после наказания, законом определенного, умерли, и я от всего оного начинаю очень уставать».
К этому времени порядки, водворившиеся в поселениях, обратили на себя всеобщее внимание и вызвали с разных сторон серьезные возражения. В либеральных кругах опасались, что, в случае успеха этого дела, военные поселения станут средством усиления правительственного деспотизма; декабристы Трубецкой и Якушкин говорили о том, что Военные поселения создадут особую касту, которая, потеряв связь с народом, может стать орудием его угнетения. Но чем больше выяснялся характер, который принимало все предприятие, тем больше раздавалось голосов о том, что поселения создают грозную для государства массу недовольных людей, умеющих владеть оружием и привыкших к организованности.
Однако, Александр I твердо держался излюбленной системы и, как передают, в ответ на сомнения в пользе Военных поселений, однажды возразил: «они будут во что бы то ни стало, хотя бы пришлось уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова». К концу царствования Александра I Военные поселения были устроены в Новгородской, Петербургской, Могилевской, Слободско-Украинской и Херсонской губерниях и включали около 375 тысяч населения. Со вступлением на престол Николая I Аракчеев был смещен, и на его место назначен Клейнмихель. Однако, порядки Военных поселений мало изменились. В 1831 произошло новое восстание поселян в гор. Старой Руссе и его окрестностях; повод к нему был дан холерной эпидемией и слухами об отравлении народа начальством.
К поселянам примкнули мещане, недовольные стеснительными порядками, и 11 июля начались убийства докторов и офицеров, перешедшие в движение против помещиков и «господ» вообще. Восставшие захватили власть в Старой Руссе и производили на площади суд над захваченным начальством при участии купцов, членов городской думы. Посланные для усмирения войска оказались ненадежными и 21 июля перешли на сторону восставших, убив своего начальника генерала Леонтьева. Чтобы подавить восстание, правительство прибегло к обману: поселянам было обещано, что их поведут для переговоров с самим царем, к-рому они смогут высказать свои жалобы. Под этим предлогом восставшие части выводили из города, незаметно разъединяли, окружали надежными войсками и отправляли в тюрьмы.
Военный суд приговорил к телесным наказаниям и ссылке в арестантские роты ок. 3 тысяч чел. (129 было забито насмерть).
После восстания 1831 правительство вынуждено было несколько облегчить положение поселян; уже с осени 1831 новгородские поселения начали превращать в «округа пахотных солдат», в которых суровость военного режима была несколько смягчена. Просуществовали Военные поселения и округа пахотных солдат до 1857; в этом году, уже при Александре II, была сделана ревизия южных поселений, обнаружившая обнищание населения, запущенное хозяйство, пришедшие в упадок постройки, и тогда, накануне общего падения крепостного права, был ликвидирован и этот опыт военно-государственного закрепощения.
Загрузка ...